Историк Михаил Пискунов – о парадоксальной судьбе движения скинхедов, о том, кто придумал брить голову и носить куртку-бомбер, а также о том, что от «денди двадцатого века» до бритоголовых – один шаг
Скинхеды давно стали реальностью российских городов и темой для бурного обсуждения в отечественной прессе. Однако, поскольку это движение иммигрировало к нам с Запада, то риторика российских масс-медиа по понятным причинам полна ошибок, передергиваний и просто мифов. В особенный ступор журналистов почему-то вводит разделение скинхедов на красных и наци, друг друга ненавидящих и даже убивающих. Неудивительно, что коллективное бессознательное российского обывателя упорно видит неонациста в каждом бритоголовом человеке в куртке-бомбере и подтяжках. Но об этих российских особенностях как-нибудь в другой раз.
Скинхеды, как и панки, появились в Великобритании в конце 1960-х годов. Затяжной экономический кризис, с одной стороны, а с другой — английский вариант государства всеобщего благоденствия вызвали брожение среди молодежи и дали толчок к формированию различных массовых субкультур. В них можно проследить родимые пятна по крайней мере двух английских субкультур. Первая — моды, выходцы из мелкобуржуазных кругов британского общества, чьей основной чертой являлся своеобразный внешний вид, за которым они следили сверх меры. По большому счету их можно назвать «денди ХХ века». Наиболее радикальные моды в конце десятилетия стали родоначальниками скин-тусовки. Другими участниками движения оказались ямайские рудбои. Они походили на модов своим благообразным внешним видом, однако важной составляющей их идейного багажа были презрение к опасностям, агрессивность и стремление освободиться от общественных ограничений. Кстати, моду на бритую голову среди английской молодежи ввели именно рудбои. Ямайку, которая до 1962 года являлась колонией Великобритании, после обретения независимости захлестнули безработица и нищета (стандартная ситуация для любой бывшей колонии), и множество ямайцев переехали в бывшую метрополию, где влились в ряды английского рабочего класса, передав ему свои традиции и свою музыку — ска и рэгги.
Собственно, этот английский рабочий класс и породил субкультуру скинхедов. О том, что скинхеды — выходцы из рабочей среды, нам прямо говорит их униформа. Это сегодня Dr. Martens, подвернутые джинсы и подтяжки ассоциируются с атрибутикой субкультуры, изначально же это просто типичная одежда каких-нибудь докеров, рабочих-грузчиков портов. Дешевая, практичная и удобная. Собственно, первые скинхеды так себя и называли — working class kids, в противовес «детям буржуазии» — хиппи, модам и другим. До известной степени их можно сравнить с российскими люберами. Тем более если учесть, что контркультурный протест молодежи в Англии носил больше декоративный характер. Музыка, фенечки, длинные волосы — это, пожалуй, все. И никакой городской герильи, хипповских коммун, уличных беспорядков, «активного пацифизма». Такой вот «протест против буржуазного общества» лежа на диване –– отсюда и нелюбовь молодых рабочих к «маменькиным сынкам». Кроме того, стоит отметить интернациональный состав первых скинхедов. Кроме собственно коренных жителей Великобритании, среди участников было немало выходцев из колоний умирающей Империи: ямайцев, пакистанцев, отчасти африканцев. Поэтому, наверное, можно утверждать, что первоначально скинхеды выделялись по классовому, а не по национальному признаку. Или даже отчасти по классовому, поскольку, как почти у всякой субкультуры, у скинхедов имелась и имеется по сей день своя музыка — ска, затем стрит-панк или oi!, а также стереотипная форма одежды. Кстати, само название «скинхеды» — журналистский штамп. Какая-то пьянка переросла в массовую драку, в которой принимало участие множество представителей этой субкультуры — и журналист, описывавший произошедшее, обозвал участников бритоголовой толпой. Кличка прижилась сначала в дискурсе масс-медиа, а затем и как самоназвание. Хотя скинхеды «первой волны» практически не брили голову налысо, они носили стандартную короткую мужскую стрижку, популярную у большинства рабочих. Мода эта выработалась исключительно из утилитарных соображений: длинные волосы могут попасть в детали станков и привести к серьезным травмам, вплоть до скальпирования.
Здесь нужно отметить, что английский рабочий класс своими традициями довольно сильно отличается от рабочих классов остальных стран западной Европы. Хотя в Великобритании рабочее движение возникло раньше, чем где бы то ни было — еще в первой половине XIX века, но оно никогда так и не достигло тех высот политического и социального влияния, которое оказывали рабочие движения во Франции, Германии или Италии. Англосаксонская двухпартийная политическая система такова, что тот, кто в ней оказывается, попадает в мейнстрим и вынужден постоянно идти на компромиссы со своим оппонентом. А категорически несогласные просто не смогут пройти в парламент из-за мажоритарных избирательных систем (победители на округе получают все депутатские мандаты, даже если их оппоненты отстают всего на 1 % голосов). Именно поэтому в Сенате и Конгрессе США нет левой партии, а возникшая в 1900 году как партия английских рабочих профсоюзов Лейбористская партия (правильнее было бы переводить ее название как Партия Труда), ставшая реальной политической силой с середины 1920-х годов, была вынуждена постоянно идти на компромиссы с консерваторами ради получения мест в правительстве и, соответственно, постепенно теряла связь с рабочим движением. Показательно, что с 1931 года лидером партии не становился ни один выходец из рабочих кругов. Представить себе что-то подобное для европейских социал-демократов в первой половине ХХ века или коммунистов до крушения Советского Союза невозможно. Во Французской коммунистической партии, например, существовали официальные квоты, определяющие, сколько в руководстве должно быть лидеров рабочих профсоюзов «от станка», а сколько — представителей университетской интеллигенции. А пропорциональная избирательная система позволяла всем партиям не бояться быть задавленными во время выборов, тем более что за ними стояло многомиллионное рабочее движение, остро чувствовавшее, где находятся «их» кандидаты. Поэтому проявление классовой идентичности на континенте всегда шло через вступление или поддержку социал-демократических и коммунистических партий. И совсем иначе обстояло дело в Великобритании и Соединенных Штатах, где рабочее движение последние полвека оказалось предоставленным самому себе.
В общем, к 1969 году количество скинхедов превысило некий критический уровень, а субкультура достигла своего пика. «1969 год» стал мемом в среде скинхедов абсолютно всех категорий, некий золотой век, старое доброе время, к образу которого все (по крайней мере, лидеры движений в разных странах) то и дело обращаются. Время шло, движение переросло уровень молодежной тусовки, Англия же продолжала погружаться в хаос экономического кризиса 1970-х. Пришедший к власти в 1979 году консервативный кабинет во главе с Маргарет Тэтчер начал проводить жесткие неолиберальные реформы для уменьшения дефицита государственного бюджета, которые до известной степени можно сравнить с тем, что происходило в России в 1990-е. Целые отрасли промышленности исчезли из национальной экономики, а работающие в них люди оказались выброшенными на улицу без единого шанса найти достойную работу. Действительно, если в Англии из соображений бюджетной экономии уничтожалась угледобыча, то шахтеру ничего не оставалось, кроме как переехать в страну, где добыча угля еще велась, или осваивать другую специальность. Отменялись пенсии и социальные пособия. Люди все больше озлоблялись. Дети безработных, сами безработные, подростки из депрессивных регионов не видели никаких перспектив — они знали, что работы нет и не будет, не будет и денег. Происходила политизизация населения. Тогда-то в среде скинхедов и появились хитрые люди из Британского национального фронта (БНФ).
Британский национальный фронт — националистическая организация, основанная в 1967 году. В 1970-е они занимались исключительно политической борьбой на муниципальных и национальных выборах, но неизменно терпели поражения. После особенно неутешительного итога выборов 1979 года, когда поддержка избирателей не превысила 5 %, БНФ вступил в полосу расколов, которые привели к распаду организации. Но прежде чем умереть политически, некоторые активисты фронта попробовали сменить тактику. Под лозунгами неприязни к иммигрантам, которые, дескать, отбирают у коренных англичан работу, они ринулись в массы, в числе прочих их интересовали и скинхеды как наиболее активная часть рабочей молодежи. Как это происходило, замечательно показано в британском фильме о скинхедах «Это Англия» Шэйна Медоуза. Крупнейшим успехом БНФ оказалась «вербовка» Яна Стюарта — лидера oi!-группы Skrewdriver. Стюарт стал культовым персонажем в «правой среде», активно вовлекал в движение сотни людей, был одним из основателей поджанра стрит-панка Rock against communism (RAC). Он же был и первым лидером неонацистски настроенной организации Blood and Honor (название взято из девиза Гитлерюгенда), которая занималась продвижением групп, играющих музыку ультраправой тематики. Сейчас отделения этой промоутерской сети есть в каждой развитой стране мира. Ян Стюарт не являлся ни политиком, ни идеологом, но вот пропагандистом он был от Бога. Пожалуй, современный успех (его старт, во всяком случае) наци-скинов связан почти исключительно с его именем. Возникнув в Британии, скинхеды второй волны начали быстро распространяться по всему миру. Еще до конца 1980-х они имели сильные позиции в США и Германии, где местные неонацисты привели ксенофобское месиво в головах «новых скинхедов» в стройную идеологическую систему. До сих пор немецкие наци-скины остаются самыми политически грамотными по сравнению со своими соратниками из других стран. В 1990-х они появились в Восточной Европе (особенно в Чехии) и в России, где и здравствуют до сих пор, увеличиваясь в численности год от года.
Как ответ на такое «поправение» части скинхедов первой волны появились красные скинхеды. Это в Англии левые организации относительно слабы, но на континенте и даже в США у них хватает сторонников. При поддержке леворадикальных группировок из числа социалистов и анархистов оставшаяся часть скин-тусовки перешла либо на левые, либо на антифашистские позиции. Так возникли S.H.A.R.P.(Skinheads Against Racial Prejudices — скинхеды против расовых предрассудков) и R.A.S.H.(Red and Anarchist Skinheads — красные и анархисты-скинхеды). Оба движения появились в США в 1987-м и 1993 годах соответственно. Особенно активно они действуют в Германии, Италии, США и России. Стиль музыки, одежда — та же, что и у наци-скинов (и те и другие вышли из скинхедов первой волны 1970-х), но идеологическая позиция прямо противоположная. Кстати, как ответ на реалии постоянного уличного противостояния со своими собратьями по субкультуре или враждебными мигрантами в гардеробе скинхедов появляется куртка-бомбер, которой не было в моде у скинов первой волны. Ее предназначение сугубо утилитарное: чтобы в драке было не за что схватиться.
Многие высокопоставленные эксперты и аналитики видят в тех уличных войнах, которые ведут между собой разные группировки скинхедов, лишь субкультурные разборки молодежи, но нельзя не отметить, что сегодня субкультуры красных и наци-скинхедов — наиболее политически ангажированные и идеологизированные молодежные движения, постоянно декларирующие свои системы ценностей и активно привлекающие новых членов. По сути, перед нами боевой резерв левых и праворадикальных организаций. Единственная причина, по которой они еще не пришли в политику — отсутствие в развитых странах серьезных и не оппортунистически настроенных политических партий левого и праворадикального толка. Боевые организации партий есть, а самих партий нет — такой вот парадокс. Вопрос только в том, когда появятся «старшие товарищи», способные организовать и объединить разрозненные молодежные группировки. И в правой среде, во всяком случае, в России, процесс формирования этих руководителей уже активно идет. Что, в общем-то, является поводом задуматься не только высокопоставленным экспертам и руководителям, но и каждому гражданину.
